Перезагрузка святости События

Перезагрузка святости

Спектакль «Жанна на костре» на музыку оратории Артюра Онеггера стал главным событием Дягилевского фестиваля-2018 В ПЕРМИ

В режиссуре Ромео Кастеллуччи и под музыкальным руководством Теодора Курентзиса уральская версия постановки, выпущенной в копродукции Пермской оперы с театрами Брюсселя, Лиона и Базеля, ошеломила комбинацией новаторского постановочного языка с сакральным звучанием музыки. В разворошенном мифе о главной французской святой – Жанне д`Арк приоткрылась ее человеческая судьба.

Важный Курентзису маршрут к новейшим формам музыкального театра на сей раз пролегал через неоперное сочинение 1935 года. Оратория Онеггера «Жанна д`Арк на костре» на либретто Поля Клоделя была написана по заказу Иды Рубинштейн в самое эксцентричное для ХХ века время. Европейский театр либо стагнировал, либо буйно манифестировал. В кино уже появился голос человека. В музыке наметилась противоестественная близость неоклассики с нарождающейся пра-электроникой. А на библейское «В начале было Слово» возник политически-конкретный – между двух мировых войн – спрос.

Кастеллуччи лукавил, говоря в интервью, что он лишь набрасывает идеи, которые каждый волен считывать по-своему. Примерно так же лукавил Глинка, когда говорил: «Музыку создает народ, а мы, композиторы ее только аранжируем». Диссидентство этого радикала с профессиональным искусствоведческим образованием вполне адресно: Ромео Кастеллуччи ненавидит всех, кто сделал Жанну сначала «ведьмой и еретичкой», и всех, кто взялся объявить ее святой. И он точно знает, как это происходило в большой истории мифа о Жанне, еще точнее, – как это происходило в обозримом прошлом, когда французской культуре понадобился этот миф снова. Еще бы не знать!

В конце ХIХ века Жанну играла великая Сара Бернар, которая в свои 50+ руководствовалась мотивациями всеевропейской соблазнительницы № 1: образ отроковицы в мальчуковом трико добавлял популярности ее не меркнувшему с годами эротизму. Три десятилетия спустя бывшая танцовщица дягилевской антрепризы Ида Рубинштейн, в том же возрасте заказав ораторию Онеггеру, тоже была озабочена не святостью героини, а чем-то прямо противоположным.

А что Жанна?! Четыре сотни лет считалась еретичкой. Потом – сделали святой. В истории мифов такое сплошь и рядом. В истории нуждающихся в девах-покровительницах стран – тоже. От Византии до Франции, выходит, рукой подать. А была ведь еще и античная трагедия, «козлиная песнь». Вот Кастеллуччи и придумал свой «трагос» на тему Жанны.

Сочинение про бесфамильную Жанну (так же в античные времена писали про Медею, Ифигению и прочих страдалиц) и есть тема спектакля Кастеллуччи. Спектакль начинается в тишине школьного класса обычной французской школы. Девочки – будущие Жанны – пишут сочинение под присмотром сухаря учительницы. Ни одного звука музыки, только гул города: собаки лают (ветер носит) и шин автомобилей, либо автобусов. В пятнадцатиминутном прологе мы видим, как после звонка пустеет класс, в него входит уборщик, поблуждав между парт, вдруг начинает крушить пространство зубрежки (или все-таки территорию всего нам против воли навязанного). В коридор вытаскиваются стулья, потом парты. Со стены срывается доска и наглядные пособия.

Где Жанна? Ее еще нет. Но двери класса уже наглухо замотаны цепью, а уборщик начинает срывать пластины линолеума, далее, как крот, потрошит школьный пол. Доски – в стороны, копает глубже. Пошла земля. Роет-роет, никак не нароет. И тут начинается музыка.

Она идет из оркестровой ямы (что там сидит оркестр и стоит Курентзис, все успели забыть) и с боковых ярусов, где подковой расставлен хор musicAeterna. Сокрушительному эффекту античного амфитеатра трудно противиться: зритель в кресле партера буквально вжат разжигаемым огнем музыки в спинку кресла. Сиди и смотри, как больной уборщик во время приговора Жанны судом зверей (Свинья, Баран, Осел) разоблачается, надевает терновый венец, мажет себе лодыжку и лицо зеленой краской и, оседлав метлу, ведьмой скачет по кругу сцены. «Смелый наездник!», – думаем мы, тем временем как уборщик вдруг распускает волосы и под детскую песенку «Сладкая вишня» развоплощается в длинноволосую деву с оголенной грудью. Дальше – больше. Из девы выпрастывается святая, голым телом жмущаяся к заднику сцены. И нет уже никакого школьного класса – есть увешанное белыми холстами небесное вместилище «святой»; откуда она здесь, и сейчас продолжает интересоваться: «за что со мною так?» и «правда ли, я ведьма, я еретичка?»

Интриги столетней войны, ход которой переломила юная воительница из бургундской деревушки Домреми, авторы оратории Онеггер – Клодель преломили в популярной эстетике «карточных игр». У каждого преследующего свой интерес короля есть символическая пара: Смерть, Похоть и т. д. Но в самый игровой – если не сказать игрушечный – момент Кастеллуччи резко переключает регистр. И из выдуманной им истории про какого-то уборщика и какую-то карикатурную ведьму и еретичку мы внезапно врезаемся в как будто реальное время долгоиграющих отношений Жанны в уже готовом образе святой со своей, словно в веках с небес наблюдаемой жизнью. Невыносимым трагизмом окрашен ее монолог о Франции, ради которой она седлает подыхающего белого коня. Невыносимо обреченно звучат ее слова о страхе казни, превыше которого – открывшаяся ей сила Любви.

Актриса Одри Бонне играет персонажа, в котором нам придется узнать Жанну д’Арк

В хриплом андрогинном шепоте актрисы французского театра и кино Одри Бонне, игравшей Жанну, трюкачества оказалось не меньше, чем в возрастных переодеваниях Сары Бернар с Идой Рубинштейн. Но трудной правды в предложенном ей режиссером Кастеллуччи спектакле-перформансе о земной и небесной жизнях святой оказалось еще больше. Та же правда звучала и в голосе артхаусного актера Дени Лавана, который после главных ролей в фильмах Лео Каракса не побрезговал скромной ролью брата Доминика, в образе школьного директора, весь спектакль проговорившего с Жанной где-то сбоку сцены. Голоса святых Маргариты (Надежда Павлова) и Марии (Зарина Абаева) сменялись блеяниями Трибунала и нервическим звуком «Волн Мартено» (пращура современных синтезаторов привезли из Франции). Слушать становилось невыносимо жарко. Смотреть – трудно. Еще труднее – понять, о чем все это, что так вживую задевает каждого.

Судьба человека? Да. Но не только. Это – спектакль о том, что лицемерные эпохи всегда ищут святых, чтобы прикрыть ими свое лицемерие, а вот самим святым прикрываться нечем. Поэтому в предфинальной сцене голый труп Жанны скатывает в ею же вырытую могилу голая старуха-история. И когда в запертый класс, наконец, врываются двое полицейских, ничего, кроме раскуроченного пола, они там не находят. В школах такому не учат. Идите и смотрите радикальный театр Кастеллуччи-Курентзиса.

Мейерхольд и одушевленные предметы События

Мейерхольд и одушевленные предметы

В Москве проходит выставка, приуроченная к 150-летию со дня рождения первого авангардного режиссера в СССР

Музыка для Ангела События

Музыка для Ангела

В Московской филармонии продолжается «Лаборатория Musica sacra nova»

Будь в команде События

Будь в команде

Второй день «Журналистских читок» открыл новые творческие перспективы молодым журналистам

Что сказано трижды, то верно События

Что сказано трижды, то верно

В Российской академии музыки имени Гнесиных открылся Всероссийский семинар «Журналистские читки»