Маска ведет игру Мнение

Маска ведет игру

Объявлены номинанты Национальной театральной премии «Золотая Маска». Если в драматическом театре число номинантов из регионов превысило число номинантов из Москвы и Санкт-Петербурга, то ситуация в области музыкального театра иная. Радикальность решений по этому сезону, когда были «отсечены» постановки традиционного направления, вызвала дискуссию, которая нашла отражение и на страницах журнала «Музыкальная жизнь». Редакция обратилась к музыкальным критикам, многие из которых сами неоднократно принимали участие в работе Экспертного совета и жюри «Золотой Маски», и сформулировала вопросы для обсуждения. Ответы дают представление о глубинном характере поляризации позиций, касающихся собственно понятия «опера» на современном этапе.

  1. Насколько предсказуемым или неожиданным оказался для вас список номинантов «Золотой маски – 2019»?
  2. Связываете ли вы итоги с выходом Министерства культуры из учредителей?
  3. Кого бы вы включили в список номинантов, будь вы в Экспертном совете?
Анна Гордеева,
балетный критик

1. Для меня не было неожиданностей в номинациях балета и современного танца. Я много езжу по стране и представляю себе контекст. Шорт-лист (как, впрочем, и лонг-лист) отражает реальность: если в прошлом сезоне сразу несколько балетных театров отметились постановками редакций старинных балетов, то это отозвалось в номинациях. Нет никакой неожиданности в том, что в современном танце в России все в порядке. Несмотря на ограниченные бюджеты, выходит все больше качественных спектаклей, появляются новые имена (на слуху они оказались значительно раньше, но у «Маски» есть естественный «репутационный тормоз» – никто не попадает в номинанты национальной премии с первого спектакля, как бы он ни был хорош).

2. Не думаю, что это сильно повлияло на шорт-лист. Я несколько раз была членом экспертного совета по музыкальному театру (с перерывами, разумеется) и знакома с этой системой работы. Минкульт пошел на демарш осенью. К этому времени расклад уже ясен – аутсайдеры вычеркнуты из списка, безусловные лидеры выявлены. После объявления номинации возникла мысль: не потому ли в лидеры выбились провинциальные театры, что кто-то из властей упрекнул «Маску» в недостаточном внимании к провинции? Но стоило посмотреть на предыдущие года, и эта мысль исчезала. «Маска» всегда привозила много нестоличных спектаклей, о самых ярких событиях в провинциальных театрах москвичи узнавали именно на этом фестивале. Она просто является отражением событий сезона – как зеркало, на которое не стоит жаловаться и которому не стоит удивляться.

3. Два спектакля явно «пострадали» из-за логики: несколько работ одного и того же театра не могут номинироваться, даже если они одинаково хороши. Такая участь постигла «Анну Каренину» Джона Ноймайера в Большом (в шорт-листе есть «Нуреев» Посохова – Сереб­ренникова и «Ромео и Джульетта» Ратманского) и «Видение розы» Кристин Ассид в екатеринбургском ТанцТеатре (в шорт-листе «ПИЧ», выпущенный там Мартеном Арьягом). И еще мне очень жаль «Вешние воды» в Саратовском оперном – о работе хореографа можно спорить, но мировая премьера сочинения Владимира Кобекина, безусловно, получилась интересной.

«Сны Иакова»

Ольга Русанова,
музыкальный обозреватель «Радио России»

1. Список для меня, действительно, оказался во многом неожиданным, прежде всего в оперном разделе. Если говорить о номинации «Опера / Спектакль», то наиболее очевидным и бесспорным мне кажется выдвижение «Альцины», «Енуфы» и «Жанны на костре». Я ничего не хочу сказать про «Снегурочку», «Сны Иакова» и «Фаэтон», которых не видела. Но мне странно, что в эту номинацию совсем не попал целый ряд пусть более традиционных, но очень сильных оперных спектаклей региональных и столичных театров. По поводу выдвижения «Прозы» – пение в этом спектакле идет исключительно с подзвучкой, чего, на мой взгляд, в оперном спектакле не должно быть (а здесь иначе невозможно из-за стеклянных элементов декораций). Видимо, пора подумать о какой-то другой номинации для таких новаторских проектов. Удивило распределение исполнительских номинаций, особенно в разделе «Опера / Мужские роли»: в списке почти сплошь иностранцы, причем не всегда выдающиеся, хотя «Золотая Маска» могла бы обратить внимание на лучшие работы наших артистов, которые, безусловно, в сезоне были.

2. У меня нет информации на сей счет.

3. Понимаю, что предложенный мною список целиком войти в шорт-лист не смог бы. Но назову хотя бы здесь «Царских невест» «Зазеркалья» и Башкирского оперного театра, «Золотого петушка» «Геликона», «Ночь перед Рождеством» Театра Сац, «Пряничный домик» «Новой Оперы». И, соответственно, я бы отметила целый ряд сильных вокальных и актерских, а также дирижерских и режиссерских работ в этих и других спектаклях. Это И. Боженко и А. Татаринцев в «Лючии ди Ламмермур», Д. Пьянов и режиссер Е. Одегова в «Пряничном домике» (оба спектакля театра «Новая Опера»); Л. Бодрова, С. Петрищев и режиссер Г. Исаакян в «Ночи перед Рождеством» (Театр Сац); Д. Идрисова, А. Голубев, А. Каипкулов, а также дирижер А. Макаров и режиссер Ф. Разенков в уфимской «Царской невесте»; И. Долженко и М. Пирогов в красноярском «Трубадуре»; А. Тихомиров, дирижер В. Кирьянов и режиссер Д. Бертман в «Золотом петушке» театра «Геликон»; режиссер А. Петров и дирижер П. Бубельников в «Царской невесте» «Зазеркалья». И это, конечно, далеко не полный мой список. Также мне очень жаль, что без внимания «Золотой Маски» остались интересные, эксклюзивные проекты: «Октябрь ..17» Мурадели театра «Санктъ-Петербургъ Опера», «Физики» А. Пфлюгера (по Ф. Дюрренматту) Северо-Кавказской филармонии и екатеринбургские «Греческие пассионы» Мартину.

Майя Крылова,
музыкальный и балетный журналист, неоднократный эксперт Национального театрального фестиваля «Золотая Маска»

1. Список достаточно предсказуемый – в хорошем смысле. Очевидно, что спектакли Богомолова или Кастеллуччи, Раннева или Митчелл не могли в нем не быть. Как, допустим, и «Фаэтон» на музыку Люлли, редчайший по теме для России проект. И не потому, что они все безупречны, а потому, что каждый из них стал событием, вызвавшим большой резонанс и оживленные дискуссии. Список номинантов – вполне корректный срез сезона, а показать особенности конкретного театрального сезона в его характерных проявлениях и есть задача фестиваля.

В балете та же картина. «Пахита» из Екатеринбурга и «Нуреев» из Москвы – определили облик сезона. И заставили – по разным причинам – о себе говорить. Классика в тех или иных редакциях – непременный атрибут шорт-листа, так что тут все предсказуемо: такого рода постановки – львиная доля афиши российских балетных трупп.

Не хватает в списке номинантов «Маски» вечера балетов «Пьеса для него», попавшего только в лонг-лист, что сперва показалось неожиданным, но виноваты тут не эксперты, а Большой театр, который сделал этот проект одноразовым.

Радует большое количество номинаций в современном танце – девять. Это и неожиданно, и предсказуемо, поскольку данная отрасль музыкального театра существует в состоянии творческого брожения, когда год на год не приходится.

Еще больше радует номинация композиторов: ее широкая палитра без снобизма и без ретроградства.

Что касается некоторых спектаклей из российских регионов, оперных и танцевальных, то не все удалось увидеть в течение сезона. Так что тут – доверие коллегам.

В разделе «Оперетта – мюзикл» нет ни одной оперетты, и это констатация факта: современных театральных форм для этого жанра российские постановщики пока не находят.

В частных номинациях есть для меня спорные моменты. Выдвижение сразу четырех солистов спектакля «Триумф Времени и Бесчувствия» – перебор. Как и три женские номинации в «Альцине».

2. Никакой связи не вижу, потому что ее нет. Экспертные советы всегда работали и принимали решения независимо от того, кто в «Маске» учредители.

3. Из тех спектаклей, которые эксперты не включили почему-то даже в лонг-лист, я бы добавила «Эвиту» – мюзикл из Екатеринбурга.

Татьяна Владимирова – Старая Альцина

Александр Матусевич,
музыкальный критик, эксперт Национального театрального фестиваля «Золотая Маска» (сезон 2015–2016)

1. Состав экспертного совета навевал мысли о том, что будет определенный крен в сторону так называемых актуальных форм искусства, но список оказался все равно неожиданным: я никак не мог вообразить, что крен окажется настолько радикальным. Прежде всего, это касается оперы: создается впечатление, что эксперты целенаправленно поддерживают все, что способствует разрушению оперы как жанра, традиционное (не эстетика спектаклей, а сами произведения) им «как нож по сердцу». Из восьми отобранных спектаклей только три являются собственно операми, пять остальных имеют к оперному жанру лишь косвенное отношение, либо не имеют никакого. Какой в этом смысл? Если для новых форм музыкального театра тесны традиционные рамки и критерии, то давайте создавать новые, учреждать подходящие номинации, но зачем же вводить в заблуждение почтенную публику? Кроме того, опасения вызывает и сам фестиваль, его событийность. Вновь велика вероятность не увидеть в Москве пермские работы (как уже бывало неоднократно), а без них афиша скукоживается фактически до одних московских спектаклей, хорошо уже известных столичному театралу. Фактически для завсегдатаев оперного театра, ориентированных на мейнстримный репертуар и желающих посмотреть больше работ из регионов, афиша не предлагает ничего. Что касается оперетты/мюзикла, то здесь вновь нет ни одного названия от первого жанра, что лишь подтверждает тезис об антитрадиционалистской направленности экспертов, но, слава богу, из числа мюзиклов в номинанты попали действительно две достойные работы Свердловской и Петербургской музкомедий.

«Фаэтон»

2. Cписок оперных номинаций – это настоящий манифест, «наш ответ Чемберлену»: эксперты обозначили ярчайшую эстетическую фронду культурной политике в стране в целом и позиции Минкульта в частности. Выход последнего из состава учредителей их изрядно разозлил – и они себя не сдерживали, радикализировав список до неприличия.

3. Многие названия из попавших в лонг-лист более чем достойны того, чтобы быть в числе номинантов. Например, «Богема» Центра Вишневской, «Кармина Бурана» из Ростова, «Гензель и Гретель, или Пряничный домик» «Новой Оперы», «Китеж» из Ижевска, «Сказки Гофмана» из Сыктывкара, «Трубадур» из Красноярска, «Царские невесты» из Уфы и «Зазеркалья». Есть и работы, вовсе обойденные вниманием, например: «Октябрь ..17» и «Похищение из сераля» «Санктъ-Петербургъ Оперы», «Любовный напиток» из Новосибирска.

Елена Черемных,
музыкальный критик

1. В решениях нынешнего экспертного совета дотошное балансирование между «предсказуемостью» и «неожиданностью», кажется, никого особо не занимало, и это правильно. Сезон сезону рознь, и тот, что достался экспертам, скорее побуждал их конструировать свою часть витрины национальной театральной премии, в меру артистично сочленяя разномасштабные и новаторские явления музыкального театра, которые требовалось проклеить массивом работ, в принципе, не выдающихся, но, на языке экспертов, «вполне себе проходных». Более всего это относится к номинации «Оперетта – мюзикл», менее – к «Балету – современному танцу» и напрямую вроде как совсем не относится к оперным номинациям.

Самой крупной рыбой в опере плавает пермская «Жанна на костре»: Теодор Курентзис и Ромео Кастеллуччи обеспечили оратории Артюра Онеггера действительно радикальное сценическое и музыкальное прочтение. С этой удивительной перформанс-мистерией из Перми наглядно конкурирует камерная опера Владимира Раннева «Проза» («Электротеатр Станиславский») – конкурирует технологически продвинутой рукодельностью художественного оформления Марины Алексеевой и уникально проецируемой в современность идеей вагнеровского Gesamtkunstwerk.

На фоне «Жанны» и «Прозы» третий сезонный фаворит – генделевская «Альцина» в режиссуре Кэти Митчелл (Большой театр) – словно расфокусируется, на глазах подергиваясь дымкой традиционализма. Похоже, в российских сезонных реалиях эта сенсация фестиваля в Экс-ан-Провансе‑2015 обрела чересчур «классичный» вид, визуально и психологически утяжеливший барочную музыкальную эстетику.

Если год назад у «Альцины» были бы все шансы на лидерство, то нынешнее соседство с двумя «абсолютными новшествами» внезапно сообщило ее положению в конкурсе оттенок, скажем так, коллекционного ретроградства. Это не плохо и не хорошо. Просто заметив и отметив сезонную подвижность театральных форм и норм, эксперты сделали то, что и требовалось от них «по гамбургскому счету». Теперь дело жюри – акцентировать добротно-качественные, но антуражно-статичные постановки (вроде той же «Альцины» в Большом или «Енуфы» в МАМТ), либо приветствовать обжигающее «новой искренностью» и свежестью искусство радикалов, которое со временем войдет в учебники театра ХХI века («Жанна на костре», «Проза»).

А вот дальше «гамбургский счет» уступает место артистизму экспертов, которые предоставили судьям шанс прямо во время конкурса нырнуть в лабораторные форматы. Форматы потребуют смакования спектаклей либо по градусу эпатажности (генделевский «Триумф Времени и Бесчувствия» в постановке Богомолова), либо по фактору просвещенности («Фаэтон» Люлли в Пермском театре оперы и балета), либо – по силе внимания к рискованной безыскусности народно-документальной оперы Александра Маноцкова «Сны Иакова, или Страшно место»), либо – по дару вслушивания в уводящие от классического первоисточника в фольклор механизмы его же «Снегурочки».

«Триумф Времени и Бесчувствия» Г. Ф. Генделя. Филипп Матман – Красота

Поднакидав жюри сложную и форматно разнородную сумму эстетских, если не сказать элитистских заданий, экспертный совет выступил чем-то наподобие дрожжей, на которых будет подниматься тесто азартных и, как минимум, нетривиальных судейских дискуссий. И как хотелось бы быть их свидетелем!

Из восьми опер основного конкурса ровно три – современные. Это означает, что за четыре года, прошедшие с выдвижения оперы Сергея Невского «Франциск» («Опергруппа»), новые авторы так или иначе выкарабкиваются из «проектной» ниши и закрепляются в регулярном театральном пространстве. Вот эту рекомендательную – театрам – стратегию масочных экспертов тоже советую оценить. Они-то знают, как много театральные руководители говорят о современных авторах и как немного пока для них делают. Но если «масочный» горизонт вместе с Люлли, двумя Генделями, Яначеком и Онеггером теперь открыт Ранневу и двум Маноцковым, возможно, репутационные мотивы для обращения к современной опере станут очевиднее тем, кто пока осторожничает, но, в принципе, морально на современную музыку готов.

2. Именно расширение оперного конкурса произведениями современных авторов, как и максимально развернутый список участников номинации «современный композитор» (в нее включены аж девять имен) видится формой заочной дискуссии экспертов «Золотой Маски» с чиновниками и руководством Минкульта. Полагаю, связано это не столько с официальными заявлениями министерства, пригрозившего выходом из списка учредителей Национальной театральной премии, сколько с желанием экспертов создать если не доказательную базу, то, по крайней мере, серьезные фактические аргументы, из-за публичной заметности которых отмахнуться от «новой музыки» и ее авторов чиновникам министерства, увлеченно пропагандирующего консервативно-патриотические ценности, будет сложнее. Все же Национальная театральная премия – это вам не луговой фестиваль «Играй, баян, души моей отрада».

3. Постараюсь не кривить душой. Мне симпатичен прихотливый профиль выдвиженцев в основной оперной номинации, но малосимпатичны просматриваемые в решениях экспертов мотивы «лобби» и, соответственно, «анти-лобби». Есть чувство, что оперы Маноцкова введены в основную конкурсную номинацию не ради Маноцкова, безусловно, куда удачнее вписавшегося бы в «Эксперимент», а в качестве поддержки оперы Раннева «Проза», чьему единичному положению в главном оперном конкурсе эксперты словно бы побоялись доверить. Зря. Потому что от «Прозы» не убудет, а вот операм Маноцкова может и вовсе ничего не достаться из-за выбитых мотивационных подпорок «Эксперимента». Еще один лоббистский демарш считывается в решении экспертов игнорировать Илью Демуцкого, автора музыки к балету «Нуреев». Композитор, владеющий «крупным форматом» и в прошлом награжденный «Маской» за музыку балета «Герой нашего времени», оставлен за конкурсной чертой, догадываюсь, из опасений, связанных со статусом этого автора – постоянного партнера Большого театра, а также из благого намерения засветить на «Маске» авторов, скажем так, более актуального направления. Но тогда сомнительным выглядит присутствие среди них Андрея Кротова, в чьем мюзикле «Римские каникулы» (Новосибирский музыкальный театр) эстрадно-контактный стиль советских 1970–80-х годов законсервирован во всей красе, а это не слишком-то подогревает признание его композитором «современным» – разумеется, не в паспортном, а во взыскательно-актуальном значении этого слова.

Что касается частных номинаций, то тенора Хуана Санчо, выдвинутого на «Лучшую мужскую роль», до кучи с тремя контратенорами из «Триумфа Времени и Бесчувствия», я бы выдвинула за партию Оронта в «Альцине»: мартовский ввод этого певца очень украсил весенний блок Генделя на сцене Большого театра. Ну а под конец – о том, чего только слепой не заметил.

Появление в оперных номинациях «Лучшая женская» и «Лучшая мужская» роль двух драматических актеров из Франции – Одри Бонне (Жанна) и Дени Лавана (брат Доминик), роскошно исполнивших в «Жанне на костре» свои словесные «партии», при внешнем радикализме говорит как раз о формальном действии экспертного совета, истолковавшего оперные нормативы в духе хрестоматийной толстовской фразы: «Все смешалось в доме Облонских». Понятно, что это – игра, и любой, кто отнесется к подобным номинантам со «звериной серьезностью», рискует репутацией художника, человека свободных взглядов. Однако, номинации «Маски» устроены, как и сама жизнь: чем больше ограничений, тем больше свободы для точных решений. И мне очень хочется пожелать молодежной половине экспертного совета до понимания подобных трюизмов еще немножечко подрасти.

Фавориты конкурса Чайковского Мнение

Фавориты конкурса Чайковского

Редакция журнала «Музыкальная жизнь» обсуждает будущих конкурсантов

Склад, апартаменты, храм Мнение

Склад, апартаменты, храм

В Большом театре состоялась премьера оперы Верди «Луиза Миллер»

РЕНЕССАНС СОВРЕМЕННОСТИ Мнение

РЕНЕССАНС СОВРЕМЕННОСТИ

Зачем современному композитору использовать драматургию и стиль прошлой эпохи?

Снег не знал и падал Мнение

Снег не знал и падал

«Севильский цирюльник»: впечатления через тринадцать лет спустя после премьеры. Взгляд участника «Журналистских читок».