События

«Да» и «нет» не говорить

В Большом театре прошла премьера оперы Верди «Бал-маскарад» в постановке Давиде Ливерморе

«Да» и «нет» не говорить

Опере Верди «Бал-маскарад»  изрядно досталось от цензуры: в 1857 году на итальянской сцене был немыслим сюжет о том, как заговорщики убили короля – пусть даже и король этот был безупречным правителем, а истинным мотивом стала личная и не вполне оправданная месть лучшего друга за измену жены. Авторы – Джузеппе Верди и поэт Антонио Сомма – помучились, попримеряли на главного героя герцогский титул, а жену переделали в сестру, но цензоры не успокоились. Чтобы спасти оперу, пришлось отослать персонажей за океан, в далекий Бостон, а короля сделать губернатором. Один экзотический колорит сменился другим: если изначально дело происходило в Швеции, а главных заговорщиков звали Иван и Мазепа, то на американских берегах они стали Самуэлем и Томом. «Бал-маскарад» сразу явился на сцену в маске.

Маскарад, впрочем, этим не ограничивается. В либретто «Бала» концы фатальным образом не сходятся с концами, а ответы – с вопросами; сцены сменяют друг друга в опьяняющем танце масок; знакомые, но неузнанные мотивы прокрадываются в оркестровую партитуру. Разгадать историю, объяснить логику героев, представить убедительный сценический рассказ – задача почти невыполнимая. Да и нужно ли? Ведь за домино скрываются не логика и туго закрученная интрига, а сильные, напряженные чувства.


Джорджо Берруджи – Ричард

Партитура взывает к режиссеру-визионеру, фантазеру и сказочнику, но раз за разом становится жертвой режиссеров-бутафоров. Не исключением стала и премьера в Большом – очередной спектакль, поставленный, чтобы закрыть позицию в репертуаре. Итальянец Давиде Ливерморе известен в Европе как увлеченный интендант. Благодаря его работе в туринском Театре Баретти ставят оперу и драму, показывают кино; туда бесплатно приезжают выступать мировые звезды и с азартом приходят школьники. Спектакли Театра Баретти проходят с аншлагом, равно как и образовательные проекты-школы. Несомненно, Ливерморе неплох и как театральный художник, что вполне подтверждает эффектный поворачивающийся павильон-трансформер, в который Ливерморе втиснул свой московский спектакль. С работой режиссера, увы, он справился гораздо менее убедительно. Постулировав, что спектакль будет нуарным триллером, придумав эффектные маски в виде птичьих черепов и украсив задники видеопроекцией со зловещими воронами, Ливерморе остановился. Антураж, который мог бы нагнетать тревожную атмосферу или хотя бы отчетливо отсылать к кино­образцам, заслоняет историю, а отсутствие актерского взаимодействия на сцене приводит к тому, что запутанный сюжет оперы делается невнятным.

Опера, которая на другой сцене в России могла бы стать репертуарным открытием, для Москвы – sine qua non. «Бал» шел в Большом с 1979 по 2004 год и был символом золотого века голосов ГАБТа: здесь пели Елена Образцова и Тамара Милашкина, Зураб Соткилава и Юрий Мазурок. Возможно, если бы лучшие голоса Большого вышли на сцену сегодня, тяжеловесный спектакль Давиде Ливерморе стал бы казаться уважительно подобранной рамой для гениальной картины. Однако в театре не справились и с этим – тенор Олег Долгов и Анна Нечаева, одно из самых ярких сопрано в России, попали во второй состав, баритон с мировым именем Игорь Головатенко был изначально распределен в него же (но вовсе не смог выйти из-за болезни).

 

Кажется, будто в Большом специально стремились сделать премьеру как можно менее яркой. Дирижерское прочтение Джакомо Сагрипанти напоминало скорее о «Летучей мыши» в областном театре музкомедии, чем о мучительных страстях самой мело­драматической из мелодрам. Вышедшие в первом составе исполнители продемонстрировали актерские и певческие клише, чтобы гарантировать максимальную нейтральность спектакля. Сопрано Оксана Дыка (Амелия, из-за любви к которой и погибает король-губернатор) провела свою партию без единого нюанса, меццо Надя Крастева (колдунья Ульрика) изо всех сил подчеркивала низкие ноты – ведьмам положено быть зловещими. Тенор Джорджо Беруджи (губернатор Ричард Уоррик) исполнил партию уверенно, но неярко, баритон Максим Аниськин (он пел в третий день Ренато, секретаря и убийцу Ричарда), присоединившийся к проекту в последний момент (подменяя крепкого болгарского баритона Владимира Стоянова. – Прим. ред.), блеснул только в арии «Eri tu» («Это был ты») – в остальном же слишком робел среди незнакомых мизансцен.

Пострадавшая от цензуры опера словно вжалась в угол, боясь привлечь к себе какое бы то ни было внимание. Что ж, хотя бы это вполне удалось.

Нина Минасян – Оскар
Мейерхольд и одушевленные предметы События

Мейерхольд и одушевленные предметы

В Москве проходит выставка, приуроченная к 150-летию со дня рождения первого авангардного режиссера в СССР

Музыка для Ангела События

Музыка для Ангела

В Московской филармонии продолжается «Лаборатория Musica sacra nova»

Будь в команде События

Будь в команде

Второй день «Журналистских читок» открыл новые творческие перспективы молодым журналистам

Что сказано трижды, то верно События

Что сказано трижды, то верно

В Российской академии музыки имени Гнесиных открылся Всероссийский семинар «Журналистские читки»